С самого раннего утра в доме номер 13 на Перкенс Аллеи в гостиной на первом этаже был самый настоящий улей. Все были при деле, никто не лентяйничал. Кто-то помогал Мистеру Олливандеру проверять палочки на их исправность, кто-то разрабатывал план нападения, кто-то повторял защитные заклинания, а кто-то ссорился.
-Ремус Люпин! Как же ты не понимаешь?! Я должна пойти! – Дороти Медоуз никогда не кричала, да никто и подумать нее мог пару месяцев назад, что Дороти Медоуз сможет так  вжиться в образ Дороти Лавгуд, - Ремус, его больше нет. Он умер, сгинул, канул в лету, сдох, отправился в преисподнюю, похоронен. Ремус, пожалуйста, - молодая девушка умоляюще смотрит на мужчину, а тот вздыхает, отрицательно мотая головой, - Ремус...
-Нет, малышка Ти, извини, но, нет. Твердое и непреклонное! Ты слишком молода для сражений, - Люпин устало потирает переносицу. На его голове уже не один седой волос, а лицо покрыто щетиной. Увы, но это не украшало его. Измученный и потерявший все, - Дороти, ты беременна. Подумай хотя бы о ребенке, о Ксенофилиусе.
Девушка морщится о напоминании мучительного положения, которого еще даже незаметно. Аккуратно выглядывает в гостиную, где белобрысая голова ее мужа со всем интересом склонена над столом, на котором мастер палочкового дела увлеченно рассказывает о дереве, из которого делают волшебные палочки. Какое дерево самое сильное, а какое самое преданное. В другой раз Медоуз с радостью бы присоединилась, но не сейчас.
-Мэри умерла когда ей было 19, оставался один день до дня ее рождения, - девушка видела, как сжались кулаки Люпина. Не честно было так поступать, - Марлен погибла в 20, она была беременна, Сириус, - Дороти спотыкается на имени одного из своих друзей, но потом вновь продолжает, - Сириус был уверен, что у них должна была родиться девочка, - блондинка старается незаметно утереть слезы, но едва слышно шмыгает носом, чем сдает себя с потрохами. Это были лучшие друзья Доркас. Это были и друзья Дороти тоже, - Доркас… Доркас погибла на следующий день, когда услышала предложение руки и сердца от Фенвика. Помнишь, как она радовалась? – Медоуз непроизвольно сжимает в руке подвеску с совой и грустно улыбается, - Фенвик, который погиб, отомстив за свою любовь. Джеймс и Лили погибли вчера, Ремус, - глупо было напоминать. Он прекрасно знал, но так старался не слышать эти слова. Делал вид, что не слышит, задумчиво глядя на чайник, но он слышал, Дороти видела это, когда с каждым новым упоминанием он сжимал кулаки, - У есть сын. Гарри. Гарри, который вчера ночью уничтожил Волан-де-Морта.  Ремус, пожалуйста, позволь пойти мне. Ты знаешь, я не выдержу, если ты или Ксенофилиус погибните. Это всего лишь шайка ПСов, ты же знаешь, я хороша в заклинаниях, - мужчина выдавливает какое-то подобие смеха и поднимается из-за обеденного стола, - Вы последние, кто у меня остались.
Ремус отрицательно качает головой, глубоко вздыхает и выходит в гостиную, о чем-то переговариваясь с Амосом Диггори, который в свою очередь внимательно слушает и машет девушке рукой, подзывая. Пока Дороти идет, она видит, как протестующее смотрит Ксенофилиус на Ремуса, но это неважно.
_______________*______________
Они аппарируют почти одновременно, разве что ПСы на полминуты раньше имели за собой огромную толпу. Это одна из самых щадящих точек, на которые собрались нападать последователи Темного Лорда. Последняя схватка началась сразу же. Со всех сторон сыпались разноцветные лучи, крик, кровь. Вон там вдали темненькая головка Орлин Шеппард, которая сражается, кажется, с Рабастаном. Разумеется, самые преданные Псы будут на месте гибели своего хозяина. Дороти внимательно следит за схваткой своей подруги и Лестрейнджа. Вот, палочка Орлин выскальзывает из ее рук и раздается громогласных смех мужчины. Смех победы. Дороти старается как можно быстрее придти на помощь. Остается всего несколько шагов и…
-Авада Кедавра! – зеленый луч проносится совсем рядом с девчушкой, которая чудом успела отскочить. Всего пара секунд на размышления.
Ти направляет палочку под ноги Пожирателю и выкрикивает: «Бомбарда!». Крыльцо, на котором стоял Пес рушится, медленно погружая его под себя. Орлин ликует, что-то кричит, но Медоуз видит кровь. Ее медный солоноватый запах резко ударяет прямо в нос и начинает мутить. Она бежит прочь. В дом, который горит. В дом, в котором она жила целый месяц, который приютил ее, в котором она чувствовала себя нужной.
Слезы наворачиваются на глаза, становится трудно дышать, к горлу подступает комок. Она забегает в бывшую кухню, и ее выворачивает на кафельный пол. Небезопасно прятаться в горящем доме.
В коридоре слышаться чьи-то шаги и Лавгуд медленно распрямляется, нацеливаясь палочкой на незваного гостя. Секунда, две, три.
Сердце стучит где-то в ушах, отсчитывая последние минуты жизни. Тошнота снова подкатывает к горлу, но в этот раз ее удается подавить, но дрожь, что охватила все тело, подавить не удается. Дороти не получается нормально прицелиться, когда в комнату заглядывает знакомая девушка.
Палочка выпадает из ослабевших пальцев, а из груди вырывается едва слышных вскрик. Элеонора МакКензи. Элли, которая была так близка. Хочется ее обнять, прижать к себе и больше не отпускать, но нельзя. Она предала. Ушла к врагам, приняла метку и ничего не сказала. Молчала, надеясь, что никто ни о чем не догадается. Становится мучительно больно в груди и Медоуз замахивается, ударяя рыжую по щеке. А потом еще раз. На глаза наворачиваются слезы, но Ти упорно не обращает на них внимание. Элли пытается что-то сказать, но вместо этого из ее губ вырывается нечленораздельное мычание. Медоуз дает еще одну пощечину бывшей подруге, словно та могла помочь унять боль в сердце, опускается на колени, подбирая палочку, и взмахивает ею, снимая проклятие прилипшего языка.
-Я тебя ненавижу, Элеонора. Почему умерли все, кроме тебя? – слова вырываются против воли, - Как ты могла предать их? Они думали, что вы друзья! ОНИ ДОВЕРЯЛИ ТЕБЕ! - девушка срывается на крик, бурно жестикулируя, а потом замолкает, внимательно рассматривая каждую веснушку на дорогом лице, смеется. он слез ее голос охрип,- Я доверяла тебе. Я думала, мы друзья.

"Джулиет? Что ты… уходи". Его голос всё ещё смешивался в голове с грохотом выстрелов, неприятно и довольно сильно напрягая подсознание. Джульетта только сейчас поняла, что она влипла, и, похоже, по-крупному, раз в дело даже пули пошли...
Последний раз она крупно влипала года два назад, но и то влипание казалось мелкой неприятностью по сравнению с тем, что происходило сейчас.. Там хотя бы копы добрые (ну, почти) были, а тут - бандиты.. И, кажется, не самого доброго разлива, ибо из их криков было понятно только одно - её сейчас замочат в сером переулке и прощай молодость, любимые пирожные и в конце концов романтика преступлений, о которых начитанная девушка только и мыслила. А тут.. Тут суровая реальность.
Джу не сразу поняла, что Рой тащит её к машине, скорее всего она двигалась машинально, но новая череда выстрелов заставила дрогнуть и выплыть из мыслей, которые в данный момент были о-очень некстати. Батлер сам запрыгнул в машину и затащил туда Литу, которая уже совсем не понимала, что творится вокруг. Вроде как её убивать должны, а Батлер пытается смыться. Она испуганно смотрела на парня, пока тот закрывал дверь и с безумным видом трогался с места. В горле пересохло, дыхание сбилось. Хотелось что-то сказать, но голос дрожал и каждый раз девушка останавливалась на полуслове. А Рой, впрочем, вряд ли заметил бы это, поглощенный телефонным разговором. Из разговора стало понятно, что ей все же не поздоровится и сейчас её везут в какое-то темное место, где труп будет проще всего спрятать.
"Сам уберешь, да?", - рука девушки машинально надавила ну ручку двери, но та словно бы заела, не желая открываться и выпускать перепуганное создание наружу. И руки дрожали, да что там руки! Она вся дрожала и готова была провалиться сквозь землю, чтобы только снова оказаться в клубе, пусть даже в присутствие рыжей мымры, она хотя бы безопасна. И снова эта реальность. "Уже можно прощаться, да? Я хотя бы могу позвонить Мэнди и завещать ей свои побрякушки? Я ей ничего не скажу, только про побрякушки, честно". Ещё немного и казалось, что внутренняя истерика вырвется наружу и Джульетта просто засмеется на всю машину, на всю улицу, заставляя содрогаться стены домов и случайных прохожих. Что ей остается? Что она теряет?
- Ты цела? - Джу резко повернулась к Рою, вжимаясь в кресло настолько, насколько это было возможно, отодвигаясь к двери так, словно бы максимально ограждая себя от попутчика. "Цела ли я?! Да что это творится черт побери?" Лита злилась. Злость смешивалась с испугом, истерией, мыслями и кучей всего другого, что так неприятно выло внутри. Но тем не менее девушка кивнула, рассматривая Батлера, как диковинного зверя, который вроде как вчера ещё был безопасен, а сегодня без клетки и его острые клыки находятся прямо возле её шеи. Она на самом деле была в порядке, не считая морального фона, но все ещё не понимала, какая разница в том, в порядке она или нет, если сейчас придет черная с косой? - Пристегнись. Всё потом. - еле слышно добавляет мужчина, скидывая скорость и разворачиваясь. Джульетта, не смотря на всю глупость ситуации, пристегивается, скрепляя железки непослушными пальцами, жалея о том, что не пообрезала к черту эти длинные ногти.
Удивительно, как правило, в самых сложных ситуациях мы вспоминаем о самых обычных бытовых вещах. Вот корчишься ты от боли под обломками чего-то разрушившегося и вспоминаешь о том, что не покормил дома хомячка. Не знаю, глупо ли это или нет, но мне кажется, что подобные мысли всегда помогают проще перенести всё случившееся. Да и желание жить скачет вверх. "Приеду домой - обрежу, никогда более не буду ходить с такими ногтями," - пообещала себе Лита и быстро огляделась, рассматривая, куда же они приехали.
Теперь ей категорически было непонятно, зачем она пристегнулась. Ну и лезут же глупые мысли в голову! Взгляд зацепился за руки Роя, что нервно отбивали какой-то ритм, а может быть и мотив. Джу быстро отвела взгляд, все ещё надеясь понять, куда их затащило. Кусты, деревья, какой-то дом. Абсолютно ничего интересного, ничего того, из чего стало бы понятно, что сейчас будет.
- Откуда ты там вообще взялась? - снова тихо спрашивает Рой и девушка понимает, что сейчас кивком ей не обойтись, от чего нервно сглатывает и резко вдыхает, чтобы восстановить дыхание и хоть как-то сбить дрожь в голосе. Секунд тридцать она просто молчит, собираясь с мыслями, но тут же начинает спокойно отвечать, не переходя за черту шепота.
- Клуб.. Я просто вышла из ночного клуба и пошла домой. И.. И я понятия не имела, что меня могут убить. Меня ведь теперь убьют, да? Скажи, Рой? Это же будешь ты? Ты же это говорил им по телефону? "Уберешь" меня и дело с концом? - в её голосе то тут, то там слышались истеричные нотки и казалось, будь Джульетта более истеричной барышней, она бы в миг расплакалась прямо перед Роем, не заботясь совершенно о том, что это может только вывести Батлера из себя и предать делу ещё более скверный оборот. Хотя.. Куда ещё сквернее? Логика атаковала, не считаясь ни с чем окружающим.
Тем временем из подъезда кто-то вышел, их было двое.. Нет, трое. Одного тащили, связанного, кажется. После запихали в машину и тронулись с места и Рой, не говоря больше ни слова, двинулся следом. Лита молчала, она не знала, что ещё можно сказать.. Батлер прекрасно знал, что она ни в чем не виновата.
- Черт, тебя не должно было быть там…охх…Джулс… - резкий стук по рулю, -  Прости, я не могу тебя высадить, до выезда за нами будут следить, так что… придется потерпеть. Прости. - "Отлично. Он ещё и извиняется.. То есть не убьют?" Девушка беспорядочно комкала подол коктейльного платья, стараясь думать о самом лучшем, но в голове то и дело проплывали мысли. "Что же будет? Что же будет?"

В его руках сейчас было всего два вальта. Злосчастные два вальта ладно бы, если бы хоть один из них был козырным, но нет же. Алан нервно закусил нижнюю губу и исподлобья посмотрел на Марка, что, не отрываясь, смотрел на свои карты. Нет, играть с ним на желания просто неописуемая глупость, огромное количество потраченных нервов, которые, как известно не восстанавливаются, так еще и не получить морального удовлетворения над побежденным противником, а стать этим побежденным. Марк явно это знал, хоть и строил тут из себя невесть что.
Наконец, раздалось довольноt хмыканье Марка и он, с видимым удовольствием на лице, медленно положил на стол пиковую даму.
- Черт, - психанув, Алан кинул на стол своих вальтов и скрестил руки на груди, смотря на усмехающегося Марка. Разочарование в собственной глупости позволила ему обвинить во всем Марка и удачу, что в данный момент повернулась к Алану филейной частью. Вот кретин… Ничего, ничего...
- Ну, так что, дорогой мой, какое же желание загадает моя величественная персона? – голос друга сейчас показался особенно отвратительный. А глядя, как он потирает свои ручонки, Алан понял, ждет его совершение некоего грандиозного и попросту отвратительного поступка.
- Да черт, не тяни ты время, говори, что тебе надо? Хотя, загадать что-нибудь получше, чем пробежаться голым по коридору с плакатом «Ущипни меня», ты не сможешь, - огрызнулся он, про себя возрадовавшись тому, что щеки со игрока покрылись румянцем от стыда и гнева. Алан крепко сжал зубы и посмотрел в потолок, ожидая, пока в голову Марка ударит какая-нибудь хорошая мысль и он сможет достойно ответить. Правда, эта мысль могла убить всех тараканов в его голове, что бы не хотелось… Впрочем, это же мало вероятно. Уже месяц прошел с того дня, а если упомянуть об этом инциденте Марк злился и, видимо, стыд выбивал все мысли из его головы, потому он молча пытался справиться с собой по пол часа. Довольно жалкое зрелище, но его не переделать. Он часто погружался в себя, если испытывал какие-либо сильные чувства, что вообще странно. Разве люди не кричать в гневе ругательства, а во время любовной лихорадки порхать около предмета воздыхания? Нет, он всегда молча это переносил, погружаясь в себя. Абсолютная противоположность Алану, чьи эмоции и чувства мчались галопом, не позволяя ему в них разобраться. Секунду назад он в гневе, как говорится, рвал и метал, а сейчас спокойно что-то читает. В жизни это только мешало, но не заставляло скучать, ради чего можно и потерпеть.
Тиканье часов было единственным звуком в комнате, казалось, что с каждой секундой оно становилось все громче, отражаясь от стен и полностью погрузив в свое монотонное звучание Алана. Крейг все молчал, теребя в своих пальцах ту самую пиковую даму. И почему он вечно погружается в себя до такой степени? Интересно, если перед ним слон станцует, он заметит? Хоук, откинувшись на спинку кресла и, положив руки на подлокотники, слушал тиканье часов. Раз, два, раз, два…
За окном была уже поздняя ночь, и царство Морфея медленно и верно призывало его в свои объятия. Даже свет лампочек не мешал ему. Раз, два, раз…
- Придумал! – дрема, что окутала Алана, в мгновения ока испарилась, а перед глазами возникло лицо закадычного друга, до коего, наконец, доползла какая-то мудрая идея.
- Неужели, - невнятно пробурчал Хоук, так как в этот момент ему потребовалось зевнуть. По привычке он запустил ладонь в свои темно-русые волосы, стоявшие ежиком, еще сильнее взъерошивая их. – Давай, говори же, что же ждет меня? Прыжок с пятого этажа? Ходить весь день с разрисованной рожей? Хотя нет, это все банально, может, ты решил простить мне это желание? Это лучшее, что ты мог придумать.
Прикрыв карие глаза, он буквально кожей чувствовал взгляд Марка.
- Нет, что ты. Ждет тебя кое-что получше, но что, я не скажу. Сегодня уж точно.
- В смысле? – Алан открыл глаза и резко встал с кресла. Негодование закралось в его душу, принося с собой волну дикого любопытства. Кто-кто, а он знал, что ожидание всегда во много раз страшнее. Вот ждешь ты озвучки своего приговора, ждешь и уже готов полезть на стенку, чтобы узнать, а потом раз и тебе предлагают какую-то ерунду. И Марк, к сожалению, судя по его самодовольной роже, что сейчас напоминала морду сытого кота, тоже это прекрасно знал.
- Нет, нет и еще раз нет! Я на такое не согласен, говори здесь и сейчас, иначе потом я откажусь выполнять твое гаденькое желание, что является верхом твоей примитивной фантазии.
Он поджал губы и еще раз взглянул на Марка, что сейчас уже ржал в голос.
- Ты забыл? Карточный долг священен! И бегать голышом, облить водой преподавателя и прочую хрень мы переросли. После моего желания, твоя задница навсегда перестанет искать на себя приключения, а тем более, садиться за карточный стол.
Алан только фыркнул и запустил какой-то мелкой безделушкой со стола, что прилетела в лоб друга. На мгновение  басистый смех Крейга перестал содрагать стены, лишь чтобы через мгновение вновь начать с новой силой. И что тут такого веселого?
- Да заткнись ты, разбудишь всех, - еще раз зевнув, Хоук плюхнулся на кресло. Очень хотелось заснуть, каждая клеточка тела наполнилось лишь усталостью. Даже любопытство и злость не чувствовалось со всей силой, что было, пожалуй, и лучше.